ИЭМ вписался бы в Фаллаутовский мир очень гармонично. Громоздкие приборы в эстетике пятидесятых годов, обшарпанные стены, потолки в трещинах... Всё, как надо. И при этом там работают, хорошо работают.
Сегодня меня минут пятнадцать не хотели пускать в Институт. Видно, приняли за иностранную шпионку. За моё психическое здоровье испугались. Узнай какой-нибудь западный учёный, в каких условиях работают биохимики одного из самых уважаемых институтов, он бы с ума сошёл (не каждый смирится с куском штукатурки в культуре клеток). Но, как выразился, мой будущий научрук, сжимая в руках, нет, не цитологическую пипетку, но молоток: "Зато наши учёные изобретательнее (экстремальные условия порождают экстремальных молекулярщиков)".
Стрёмно, когда левая рука не знает, что делает правая, но ещё более стрёмно, когда левая рука не знает, существует ли эта легендарная правая рука вообще...